Терракотовые пески - Страница 33

— Я пробуду в Эль-Амаре достаточно долго для этого?

— Немного испанского и чуточку арабского сделают из вас необычную хозяйку чайного домика, — засмеялся Рауль. — Леди на курорте устремятся к вам толпами, чтобы посмотреть на девушку, которую умыкнул шейх.

— Можно подумать, я собираюсь это афишировать, — возмутилась Жанна. — За кого вы меня принимаете?

— Я слышал, что романтически настроенные дамы в маленьких скучных городках склонны верить в то, что южные мужчины обожают светловолосых северянок.

— У меня другая точка зрения, сеньор.

— Хотите сказать, что добропорядочным дамам не понравится, что вы были связаны с таким, как я?

— Я имела в виду, что южным мужчинам не нравятся блондинки. Вы же не влюбились в Джойосу.

— Увы, она оставила меня равнодушным, дорогая.

— Это лишний раз доказывает, что вы тяготеете к темным волосам и глазам. Что вполне естественно: людям нравятся те, кто похожи на их родителей.

— Что ставит вас перед дилеммой, мое дитя.

Жанна не сразу нашлась, что ответить, но была избавлена от необходимости делать это, поскольку послышался удар: машина врезалась во что-то на темной и пустынной дороге. Дон Рауль пробормотал испанское ругательство. Они остановились.

— Я кого-то сбил! — воскликнул он.

— Пожалуйста, не смотрите на меня так, будто в этом виновата я, — взмолилась Жанна. — Я бы с удовольствием промолчала всю дорогу.

— Пошли, посмотрим.

Он распахнул дверцу машины с ее стороны, нашарил фонарь и направил его свет под машину. Жанна испуганно ахнула и отпрянула. Шакал, мертвый шакал с маленьким зверьком в пасти.

— Тушканчик. — Дон Рауль повернулся к Жанне, дрожащей в его пиджаке, который доходил ей до колен и в котором она выглядела особенно беспомощной. — Отойдите в сторону, я подам машину назад. У вас такой вид, будто вас вот-вот вырвет.

— Бедняга, — чуть не плакала Жанна.

— Шакал ловит все подряд. Группа шакалов может напасть на одинокого путника. Это отнюдь не добрый пес, не глупите.

Англичанка отступила на обочину, на глазах у нее выступили слезы, и она повернулась к нему спиной. Объехав мертвую тушу, он остановил машину рядом с ней.

Она, не говоря ни слова, забралась на сиденье, и они тронулись с места.

— Мы скоро остановимся, — заверил Рауль. — Вы голодны, устали и ненавидите меня.

— У меня все чувства притупились.

— А у меня нет. Но я не намерен растрачивать их на шакалов или на глупых дующихся девиц.

— Я не хочу мешать вам вести машину, поэтом я буду тихо сидеть и молчать. А то в следующий раз вы врежетесь в верблюда.

— Сидите как хотите, — буркнул Рауль. — Мне о многом надо подумать… между прочим, арабы называют упрямых женщин маленькими верблюжатами.

— Я… я не люблю бессердечных людей.

— Я всего лишь голодный мужчина, который много часов провел за рулем и выбился из сил. А у вас есть сердце, дорогая?

Она почувствовала угрызения совести. Дорога темная, левая фара потускнела, дав трещину, когда они столкнулись с шакалом, убившим большеглазого тушканчика. Жанна повела себя глупо, но ей становилось плохо даже тогда, когда кто-то наступал на паука.

— Извините, если я показался вам жестоким, — заговорил он, — мне действительно стало бы жаль, если бы это была газель или заяц.

— Вы не охотитесь на газелей? — оживилась она.

— Это, к счастью, запрещено, а потому красивые грациозные животные чувствуют себя абсолютно свободно. Но иногда я охочусь на диких кабанов или лесных барсов. Неподалеку есть районы с кедровыми лесами, там и промышляет этот кот-убийца.

— Я рада, что газелей оставили в покое, — пробормотала она.

— Вы не любите охоту, да? В охоте преследуемый вынужден сдаться. Поэтому мне не нравятся браки, организованные кем-то. Иной раз супруги приноравливаются друг к другу, но в таком союзе нет волнения и страсти… Нет того, чтобы, взглянув на супруга, ты понял бы, что отдашь все на свете, чтобы прожить с этим человеком всю жизнь.

Жанна взглянула на Рауля и увидела, что тот серьезен. Несмотря на то что Эль-Амара так много значит для него и несмотря на его привязанность к принцессе, он будет готов отдать все… во имя женщины, которую любит.

Машина замедлила ход.

— Я вижу несколько пальм и кусты тамариска. Мы остановимся здесь на ночь, разведем большой костер, сварим кофе, приготовим ужин и ляжем спать под звездами.

Он свернул с дороги, и они остановились.

Жанна почувствовала одновременно облегчение и волнение. Пульс у нее участился. Ночью она будет совершенно одна с мужчиной, которого совершенно не знает, который может быть и очень добрым, и поразительно жестким. Мужчиной, присутствие которого делает все совсем другим.

Их окружала бескрайняя пустыня, костер из тамариска наполнял воздух неповторимым ароматом. Похожие на кометы звезды, сбившись в группы, сияли на небесном бархате цвета индиго. Волновало все: смешанный аромат дыма и жареного мяса, шелест пальм, высокая фигура Рауля, держащего сковородку в руках, чтобы котлеты не подгорели.

На Жанне все еще красовался его пиджак. Он с небрежной грацией набросил на себя бурнус и теперь выглядел истинным сыном пустыни.

— Котлеты готовы, — позвал он. — Если вы взобьете яйца в этой миске, я приготовлю омлет.

— Вы очень самостоятельны, дон Рауль, — заметила Жанна, взбивая яйца вилкой. — Я думала, что внук принцессы привык, чтобы его обслуживали.

— Меня никогда не старались возвысить над окружающими, — пояснил он. — Моя бабушка очень следила за тем, чтобы со мной не нянчились. Я учился в одной из самых строгих школ Англии и служил в Королевской армии Марокко. А вы думали, что за мной день и ночь следовал слуга?